Действительно, ему было о чем подумать. Те самые боги, служению которых он посвятил всю свою долгую жизнь, явившись теперь в образе людей, разрушают весь религиозный церемониал, без которого его должность – пустое место, его могущество – миф, и сами ведут себя враждебно по отношению к нему. Да действительно ли они боги?

 Во внешности их не было ничего особенно божественного: Хуанна могла быть просто прекрасной женщиной, а Оттер, по словам шпионов Нама, был обыкновенный карлик, довольно разнузданного характера. Против божественности этих лиц говорило и то обстоятельство, что с прибытием их в стране вовсе не водворилось благополучие; наоборот, погода установилась такая дурная, какой уже давно не наблюдали ранее. 

Так размышлял Нам, когда его думы были прерваны стуком в дверь.
– Войди! – сказал он, накидывая на свои плечи козью шкуру.
Вошел жрец с зажженным факелом в руке, так как в комнате не было окон, а за ним две женщины.
– Кто это? – спросил Нам, указывая на вторую женщину.
– Это служанка Аки, отец! – отвечал жрец.
– Отведи ее в сторону и наблюдай за ней. 

Ну, Сага, рассказывай. Во-первых, какова погода?
– Очень пасмурно, отец, солнца не видно из-за густого тумана!
– Я догадывался об этом по холоду, который чувствуется здесь! – и он плотнее закутался в свое платье. – Еще несколько дней и… – жрец остановился и затем продолжал, – скажи мне о Джале, твоем господине!
– Джаль такой же, как и был: весел и немножко пьян. 

Он говорит на нашем языке плохо, однако в последний раз, выпив, запел песню, в которой говорится о подвигах того, кого они называют Избавителем. 

В этой песне говорилось о том, как он избавил богиню Аку от плена, – так, по крайней мере, поняла я эту песню!
– Может быть, ты неверно поняла? – отвечал Нам. – Скажи, внучка, ты все еще почитаешь этого бога?
– Я почитаю бога Джаля, а мужчину, жителя вод, ненавижу! – пылко проговорила Сага.
– Вот как! Всего два дня тому назад ты говорила мне, что любишь его и что нет такого бога, как этот мужчина, и нет такого мужчины, как этот бог!
– Это правда, отец, но теперь, когда он оттолкнул меня, сказав, что я надоела ему, и стал ухаживать за моею собственной служанкой, я требую жизни этой служанки! 

Нам мрачно улыбнулся.
– Быть может, ты требуешь также жизни бога?
– Да, – отвечала она безо всякого колебания, – я хотела бы видеть его мертвым, если это возможно!
Нам опять улыбнулся.
– Однако, внучка, у тебя характер точь-в-точь такой же, какой был у твоей бабки, моей сестры. Та заставила принести в жертву трех мужчин, которые возбудили ее ревность. Ну, а что нужно этой женщине?
– Она была связана по приказанию Аки, и Джаль стерег ее. 

Но я напоила сонным питьем Джаля и, развязав ее, секретным ходом привела сюда, так как она желает говорить с тобой.
– Но ведь я не понимаю ее языка!
– Она, отец, понимает наш. Если бы она родилась у нас, и то не могла бы говорить лучше!
Удивленный Нам позвал жреца и приказал ввести чужестранку.
– Ты хочешь говорить со мною? – спросил он Соа.
– Да, господин, но не в присутствии их. То, что я скажу тебе…
Нам замялся.
– Не бойся, господин! – сказала Соа, читая его мысли. – Видишь, я безоружна.
Тогда он приказал присутствующим уйти и, когда дверь за ними закрылась, вопросительно посмотрел на Соа.
– Скажи мне, господин, кто я такая? – начала она, снимая покрывало со своей головы и поворачивая лицо к свету факела.
– Как я могу знать, кто ты, чужеземка! Однако если бы я случайно встретил тебя, то подумал бы, что ты нашей крови!
– Господин, я действительно вашей крови. Обрати свой ум назад и подумай, не припомнишь ли ты о своей дочери, которую ты любил много лет тому назад и которая из-за происков твоих врагов была выбрана в невесты Змею!

 – и Соа остановилась.
– Продолжай! – сказал Нам тихим голосом.
– Быть может, ты припомнишь, господин, что, побуждаемый любовью и страданием, ты, в ночь жертвоприношения, помог этой дочери избегнуть челюстей Змея!
– Я припоминаю кое-что, – отвечал осторожно жрец, – но мне говорили, что та женщина, на которую ты намекаешь, подверглась мщению бога и умерла во время своего бегства!
– Это неправда, господин. Я твоя дочь, а ты не кто иной, как мой отец.

 Я узнала тебя, как только увидела тебя в лицо!
– Докажи это и берегись, если ты лжешь! – отвечал он. – Покажи мне тайный знак и шепни мне на ухо секретное слово!
Тогда, подозрительно оглядевшись вокруг, Соа подошла к нему и сделала несколько движений рукой по столу, а затем, наклонившись вперед, прошептала что-то на ухо Наму. Едва она кончила, как старик поднял голову и на его глазах выступили слезы.
– Здравствуй, моя дочь! – сказал он. – Я думал, что одинок и никого из моих близких нет на земле. Здравствуй! Твоя жизнь была обещана Змею, но, забывая свои обеты, я буду покровительствовать тебе, хотя бы это стоило мне жизни! 

И отец с дочерью обнялись с показной нежностью – зрелище, поразившее бы всякого, кто знал характеры их обоих.
Выйдя на минуту из комнаты и отпустив Сагу и жреца, Нам вернулся к своей дочери и просил объяснить ему причину ее присутствия в свите Аки.
– Прежде всего, отец, ты должен дать мне клятву, – сказала Соа, – иначе я не скажу тебе ни слова. На крови Аки ты должен поклясться, что не сделаешь ничего против жизни той королевы, вместе с которой я прибыла сюда. Что касается других, ты можешь делать, что тебе угодно, но ее не должен трогать.

 Ведь та, которую любишь ты, любит ее, а также потому, что этим ты достигнешь еще больших почестей!
– Разве я мог бы поднять руку против богов, дочка? Клянусь тебе в этом кровью Аки, и если я нарушу свою клятву, то пусть Джаль поступит со мной так же, как поступил некогда с Акой!
После этого Соа, хорошо знавшая, что подобную клятву невозможно было нарушить, рассказала отцу всю свою жизнь с момента побега из Страны тумана, изложив вкратце все обстоятельства, и с большими подробностями описала свою жизнь с Хуанной, пленение последней работорговцами и историю освобождения молодой девушки Леонардом, закончив описанием прибытия Хуанны в Страну народа тумана.
Старый жрец, выслушав эти необычные разоблачения, был не то что поражен ими, как громом, он был совершенно убит, так что некоторое время не мог произнести ни слова.

 Наконец он разразился гневными криками и хотел немедленно предать смерти обманщиков. Однако Соа уговорила его поступать осторожнее.
– Лучше сегодня явись к богам, – говорила она, – и смиренно проси их изменить погоду, чтобы солнце сияло. Затем скажи им, что до твоих ушей дошли странные слухи через Сагу и других женщин, слышавших слова бога Джаля, из которых оказывается, что он вовсе не бог, но что ты этому не веришь. 

Наконец скажи, что если завтра утром небо не прояснится, то ты убедишься в том, что слухи верны, и в таком случае они должны быть приведены в храм для суда над ними по народному обычаю!
Затем она посоветовала умертвить карлика, Петра и Избавителя и отдать Хуанну в жены королю, которая с этих пор станет послушным орудием в руках его, Нама. Во время же суда народного, когда ярость народа обратится на обманщиков, нужно заменить Хуанну Франсиско, одев его в ее платье: народ издали не признает обмана. А затем спрятать на время Хуанну и выдать ее замуж.
– Замысел хорош, дочка! Однако все в руках судьбы. Пусть же все идет так, как назначено ею. А теперь следуй за мною, я тебе укажу место, где ты с удобством можешь расположиться.

 После завтрака я пойду говорить с этими богами, которых ты выпустила на нас!
Это утро прошло довольно тяжело для четырех несчастных пленников во дворце. В течение нескольких часов они сидели вместе в тронной комнате, почти не говоря ни слова, подавленные несчастьями и ужасом. Франсиско, стоя на коленях, молился, Леонард и Хуанна, сидя рука об руку, смотрели на него, тогда как Оттер, подобно беспокойному духу, бродил взад и вперед, проклиная Соа, Сагу и всех женщин. Наконец он исчез за дверями, чтобы напиться пьяным, как думал Леонард. 

Но карлик думал о мести, а не о пьянстве. Спустя несколько минут после его ухода, Леонард, услышав шум и визг на дворе, выбежал из комнаты и увидел там курьезное зрелище. На земле, окруженная группой других женщин, смеявшихся над ее положением, лежала стройная Сага, невеста Змея. Над нею стоял ее повелитель и господин, бог Джаль; запустив левую руку в ее длинные волосы, в правой он держал ременную плеть и наносил ей, несмотря на плач и просьбы, жестокие удары.
– Что ты делаешь? – спросил Леонард.
– Учу свою жену, баас, – отвечал, тяжело дыша, Оттер, – что не хорошо опаивать сонным питьем бога, – и, нанеся последний жестокий удар своей жертве, прибавил:
– Пошла вон, ведьма; чтобы я не видел более твоей безобразной рожи!
Женщина встала и ушла с плачем, произнося проклятия, а карлик вернулся вместе с Леонардом в тронную комнату.
Там они застали посланного от Нама, пришедшего просить аудиенции.
– Пусть он войдет. – сказала, вздохнув, Хуанна, садясь на один из тронов, тогда как Оттер влез на другой. 

Войдя в комнату и склонившись смиренно перед Хуанной и карликом, Нам заговорил:
– О, боги, я пришел от имени народа просить у вас совета. Неизвестно почему, но несчастья готовы обрушиться на страну: солнца не видно, и народ боится, что будет голод. 

Мы просим вас утешить нас от избытка вашей мудрости.
– А если мы этого не сделаем, Нам?
– Тогда народ просил вас соизволить прибыть в храм завтра через час после восхода луны, чтобы он мог говорить с вами моими устами.
– А если нам надоел ваш храм и мы не пойдем туда, Нам? – спросила Хуанна.
– Тогда, по приказанию народа, Ака, мы приведем вас туда. Такое приказание не может быть не исполнено! – ответил медленно верховный жрец.
– Берегись, Нам, – сказала Хуанна. – Здесь произошли странные вещи, которые вопиют о мщении. 

Наши слуги исчезли подобно теням, а на их месте мы находим оружие, которое носите вы, – и она указала на ножи жрецов. – Завтра ночью мы придем в храм, но я снова повторяю тебе, – берегись, так как нашему долготерпению может прийти конец.
– Вы лучше нас знаете, куда делись ваши слуги, о Ака, – сказал жрец, молитвенно простирая вперед руки, тоном, дерзость которого не была прикрыта смирением, – так как такие истинные боги, как вы, сами можете охранять своих слуг! Мы благодарим вас, о боги, за ваши слога и молим пощадить нас, так как угрозы истинных богов ужасны. А теперь мне надо вам сказать еще об одной вещи. 

Я прошу у вас правосудия, о боги. Моя внучка, Сага, невеста Змея, была жестоко избита каким-то злодеем здесь, – во дворце, очевидно: я встретил ее избитую и плачущую. Прошу вас наказать этого злодея смертью или плетьми. Прощайте, о высокие боги!
Леонард посмотрел на смиренно склонившегося перед тронами жреца, и его охватило желание последовать совету Оттера и бить его, так как он знал, что жрец пришел звать их на суд, а затем, может быть, приговорить к гибели. 

У него оставался еще револьвер, а широкая грудь жреца была слишком заметная цель, чтобы в нее можно было бы промахнуться; но тотчас же его взяло сомнение: к чему это кровопролитие? Место Нама займут другие, которые, конечно, отплатят насилием за насилие. 

Нет, пусть он уйдет спокойно, и свершится то, что предрешено судьбой.